Генерал-лейтенант Лукин Михаил Федорович, был пленён 14 октября 1941 года. Всю войну провёл в плену. После освобождения был восстановлен в рядах РККА. За проявленное мужество и героизм, во время нахождения в немецком плену, был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.
Генерал-лейтенант Музыченко Иван Николаевич, был пленён 6 августа 1941 года. Всю войну провёл в плену. После освобождения был восстановлен в рядах РККА. За проявленное мужество и героизм, во время нахождения в немецком плену, был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.
Всего таких генералов, освобождённых из плена, восстановленных в рядах РККА и представленных к наградам, было 26 человек. «Власовцев» и прочих предателей отправляли не в «тюрьму», а судили и, в большинстве случаев, казнили.
По каждому военнослужащему, освобождённому из плена проводилась проверка. Для рядовых, такая проверка длилась не больше месяца, для младших офицеров до двух месяцев, для старшего командного состава до трёх месяцев. Выяснялись обстоятельства пленения и поведение в плену. По итогам такой проверки военнослужащий или восстанавливался в Армии или отправлялся … в «тюрьму».
В своих мемуарах «Танкист на иномарке» автор Лоза Д.Ф. рассказывает, как он стал невольным участником такой проверки.
«В один из февральских дней неожиданно раздался телефонный звонок начальника службы «Смерш» нашей 46-й танковой бригады гвардии капитана Ивана Решняка, бывшего, как и я, ветераном части, воевавшим на Западе и Дальнем Востоке.
– Дмитрий, зайди, пожалуйста, ко мне!
Иду и думаю: «Зачем я ему понадобился? Может, что-то связано с рапортом на учебу?..»
Встретил меня с улыбкой, крепко пожал руку и сразу перешел к делу:
– Ты, Дмитрий, помнишь, у тебя в сорок третьем году в роте был командиром танкового взвода старший лейтенант Сергей Орлов?
Его вопрос меня очень удивил.
– А откуда тебе, Иван, об этом известно? И почему ты интересуешься этой личностью?
– А он совсем недавно объявился. Живет на Украине. Вот послушай, какая информация по нашим каналам пришла в бригаду. Просят тебя подтвердить рассказ Орлова…
В конце сорок шестого года старший лейтенант Орлов пришел в местный военкомат, предъявил удостоверение личности военного образца, которое ему удалось сохранить в немецких лагерях, и поведал следующее:
«Во время боев под городом Рославль Смоленской области в сентябре сорок третьего я был командиром танкового взвода первой роты, командовал которой Дмитрий Лоза – командир первого батальона 233-й танковой бригады механизированного корпуса. Мой английский танк «Матильда» был подбит. Экипаж погиб, а я сам, тяжело раненный, попал в плен.
Я находился в нескольких фашистских концлагерях. В марте сорок четвертого года я с группой, состоящей из семи военнопленных, совершил побег. Нас преследовали. Четыре человека погибли, но троим удалось уйти. Оставшихся в живых я провел через линию фронта и остался жить на Украине, а два моих солагерника уехали домой. Адреса имеются.
В связи с тем, что у меня после тяжелого ранения нога не сгибается, в армию меня больше не призывали».
На вопрос: «Почему он – офицер – почти два года молчал, не являлся в военкомат, чтобы рассказать все это?» – старший лейтенант ответил: «Я плохо себя чувствовал, не думал, что долго проживу. Очень беспокоила рана. Больше скрывать свое прошлое нет сил. Пришел рассказать всю правду о себе. Вам решать мою дальнейшую судьбу!..»
Я слушал исповедь Орлова, а на душе кипело. Говоря о своих «бедах», бывший мой сослуживец надеялся, что после многолетней кровавой войны не осталось в живых ни одного свидетеля – офицера или сержанта – танкистов «первой огневой линии». Разве могли они уцелеть в такой сече на танках «Матильда»? И эта уверенность его крепко подвела. Остались свидетели. Мы знали всю правду тех боев под Рославлём. И как вел себя в них бывший командир взвода…
– Что ты скажешь, Дмитрий, на услышанное?
– Вот мудак! Вот сволочь – какую побасенку придумал! – еле выдавил я из себя.
– Что так? Чем он тебя обидел?
– В этой басне одно верно: место и время боев, номер части и подразделения, в которой он тогда воевал. Да и мое звание, фамилию и имя, сука, не забыл. Все остальное – сплошное вранье…» … Ну дальше контрразведчики стали копать и нарыли много интересного )))
Нет. Например мой прадед, Кирдань Николай, попал в плен летом 41 под Одессой. Освобождён осенью 44-го. Воевал до 5го мая, пока не получил тяжелое ранение в боях за предместья Праги. Награжден орденами и медалями, после войны был фермером.