Почему в романе «Война и мир» Льва Толстого так много мелких литературных ляпов? Характерно ли это для других его произведений?
Для затравки хотел было рассказать пару анекдотов про то, как Лев Толстой или Софья Толстая переписывали «Войну и мир», да выбрать не смог. Потом решил привести старую филологическую байку, родившуюся из ответа Льва Толстого критику Николаю Страхову на просьбу кратко сформулировать, о чем же его «Анна Каренина», и тоже понял, что увязну...
Поэтому решил просто выдернуть пару цитат из работы Б.Эйхенбаума «Творческие стимулы Л.Толстого» (1935): «П. И. Бартенев, наблюдавший за печатанием «Войны и мира», как-то раз не выдержал и написал Толстому: «Вы бог знает что делаете. Этак мы никогда не кончим поправок и печатания... Ради бога, перестаньте колупать». Но Толстой продолжал «колупать»: «Не марать так, как я мараю, я не могу», — отвечал он рассердившемуся Бартеневу. То же самое было и с «Анной Карениной», и с «Воскресением», и с другими вещами...».
И еще: «Толстой «колупал» свои рукописи и корректуры не потому, что добивался особого эстетического совершенства, как это делал, например, Флобер. Основная причина была в том, что он непрерывно менялся, непрерывно реагировал на все, что узнавал и видел, и постоянно приходил к новым решениям и выводам. <...> Ему всегда стоило большого труда выйти из своих вещей, проститься со своими персонажами. <....> У него, в сущности, никогда не было ощущения, что вещь закончена и не может быть продолжена или изменена. Он сам признавался А. Б. Гольденвейзеру: «Я не понимаю, как можно писать и не переделывать все множество раз. Я почти никогда не перечитываю своих уже напечатанных вещей, но если мне попадется случайно какая-нибудь страница, мне всегда кажется: это все надо переделать».
Надеюсь, мысль ясна: все ляпы и огрехи — из-за бесконечного переписывания, от лавины правок. В этой же работе Эйхенбаум приводит статистику даже по небольшим вещам Толстого: «Крейцерова соната» занимает порядка пяти печатных листов, а рукописей — на 800. Совсем «миниатюрное», по толстовским меркам, «Разрушение ада и восстановление его» - 400 рукописных листов и 20 редакций!