Как Уильяму Берроузу удалось дожить до 83 лет?

«Я ходил на дзюдо, поправил здоровье», - говорил тогда еще 68-летний Берроуз в интервью Time Out London (№631). Шутки шутками, а писатель серьезно изучал медицину (с 1936 по 37-й посещал медицинскую школу при Венском университете) и не только «ставил опыты» над своим организмом, но и поддерживал его в надлежащем состоянии. Не меньше, а даже больше, чем с наркотиками, он экспериментировал над способами избавления от наркозависимости. И уцелел во многом лишь потому, что не признавал общепринятых методов лечения (в то время всех кололи метадоном, что вело к стопроцентному рецидиву, а он слезал с помощью апоморфина — метаболического регулятора, см. подробнее: У. Берроуз, «Письменное показание: заявление по поводу Болезни»). «Мне еще рано в рамку...», - написал он в последней книге, и когда начало пошаливать сердце, стал всюду брать с собой нитроглицерин. И никогда не помышлял о самоубийстве...

Антрополог по образованию, он постоянно изучал все, что касается возможностей человеческого сознания, испытывал на себе, верил в жизнь после смерти, за которую, говорил, «нужно бороться, как и за все остальное в этом мире». Тут стоит сказать, что начиная с 1949 года Берроуз, находясь под впечатлением от трудов австрийского психоаналитика Вильгельма Райха, строил оргонные камеры, где ежедневно медитировал по 15-20 минут. Черт его знает, какая от них польза (камер, не медитаций) — наукой это не доказано, но главное, что Берроуз в них искренне верил. Это о них он говорил, что «о важности открытия можно точно судить по тому, сколько усилий власти прилагают к его сокрытию». В любом случае так ежедневно и всерьез уделять внимание своему здоровью — дорогого стоит. Плюс постоянная творческая активность — фактор, напрямую связанный с долголетием. И — активность сексуальная: «Мне стыдно прожить 24 часа и не думать о сексе. Это очень настораживает».

Насчет же «чистых» наркотиков и хорошей наследственности... Слишком спорные вопросы, судя по тому, что ни первые, ни вторая не помогли ни его дяде-морфинисту, ни собственному сыну, скончавшемуся в 33 года от цирроза. К тому же его дед, изобретатель счетной машины, умер в 41 год. И сам он рос довольно хилым ребенком. Правда, отец его дожил до 80, но - совсем ничего не употребляя (зато был богат, мог позволить себе здоровый образ жизни).