Значение Боуи для поп-культуры в том, что он изменил само представление о поп-звезде и ее функциях: если до него музыкальная поп-звезда была как бы идеальной проекцией «обычного человека», который мерялся меркой аутентичности (особенно хорошо это видно на примере героев хиппи, которые не должны были выпадать из образа «такого же, как и все» человека, отсюда вся эта манера их на сцене одеваться в то, что сейчас называется casual), то Боуи в начале 70-х вовсе отказался от какой-либо ссылки на аутентичность и предложил вместо этого набор стратегий по раскачиванию социальной нормативности в области одежды, поведения и гендера не через условный бунт (который всегда подтверждает нормативность), а через смену визуальных и поведенческих моделей, в которой единственной константой была ее непрерывность. За это его в музыкальных журналах рутинно называют «хамелеоном», и это, в целом, верно, - с помощью смены образов и эстетики Боуи (и те, кто его стратегию перенимал) делались неуловимы для социальных норм, под которые они мимикрировали, - так же, как делается неуловим хамелеон, сливаясь с разным окружением. В итоге Боуи своим примером показал, как можно оставаться свободным в зарегулированном нормами обществе, – и, что важнее, в зарегулированной нормами поп-музыке, в которой до Боуи верность определенному стилю понималась как главный критерий аутентичности – и, by extension, ценности. Тем полистилистическим разнообразием, которое мы наблюдаем в мире поп-музыки сейчас, мы обязаны в первую очередь ему – и в этом плане он является предтечей и пост-панка, и любой альтернативы, и нынешних крайне эклектичных попыток совмещать несовместимое, вроде хип-хопа, блюза и танцевальной электроники. По сути, Боуи показал, что в поп-музыке нет такой вещи, как аутентичность, - и эта констатация, парадоксальным образом, сделалась новой аутентичностью, что очень хорошо видно на примере, скажем, клубной музыки. В итоге именно он, которого всегда упрекали в спектакле, где нет «себя», - показал единственный способ остаться собой в мире идеологий и нормативностей: попросту говоря, не относиться к ним серьезно, не считать их объективно существующими и пользоваться ими, а не подчиняться им. В социальных дисциплинах теперь это называется словом «идентичность», и та свобода повседневной жизни, которой пользуется ныне западное общество, вытекла именно из признания легитимности этого понятия. Понятия, у истоков которого в поп-музыке стоял Боуи, революционер в этом смысле куда более радикальный, нежели Джонни Роттен, например.
Превосходный ответ.