Мой папа врач, специализируется на аппаратной диагностике, и не только ставит диагнозы, но и решает, что делать с тяжело больными пациентами: отправлять их на операцию или ставить терминальную стадию и оставлять доживать свое под обезболивающими. Точнее, решает лечащий врач, но основываясь на заключениях моего отца. Лечащий же врач обязан сообщать о ситуации пациенту, папа просто вносит заметки в карту больного, говорить с ним о диагнозе у него нет права. И тут сами решайте, что лучше: видеть, что у человека терминальная опухоль, или сообщать ему об этом. Врач папа очень хороший: степень, подтверждение классификации, высшая категория, тысячи спасенных людей, благодарных. Около трех раз в году его больница судится с пациентами или их родственниками из-за неправильно поставленного им диагноза (у больницы есть на это бюджет). Например, он дал злокачественную опухоль и человека 'открыли' (отправили на операцию), а там ничего нет. Представьте себя в этой ситуации. И хирурга. Сам отец объясняет это просто: аппаратная диагностика не совершенна, а лучшей альтернативы так и нет. Он делает все, что может.
Теперь о вопросе как таковом: никак они не абстрагируются, а смотрят на процесс как на неизбежность. Это одна из редких профессий, где человеческий фактор важен и не важен одновременно. То есть врач должен проявлять милосердие, но не должен эмоционально связываться с пациентом. Они не рассматривают это ни как миссию, ни как частную работу чувств. Человек умирает, так они каждый день умирают. Человек живет — и это замечательно.
На врачей сильно влияет момент врачебной ошибки, которая в карьерах хороших, талантливых врачей случается очень нечасто. Не аппаратной — тут они все фаталисты, и придерживаются идеи случая и удачи; а именно врачебной, человеческой. Я видела отца плачущим за бутылкой водки, потому что он сам ошибся. Видела я его и взахлеб рассказывающим об удивительной патологии (пять почек, печень размером с кирпич, желудок в горле, что угодно, человек обречен, а он восхищается пятью почками, потому что это круг его интересов, и он такого еще не видал), но как только патология в силу опыта перестает быть новизной, врачи теряют к ней интерес, потому что тело человека для них — объект, которому они посвятили жизнь. Не сам человек (это оставьте учителям).
Несправедливая смерть тоже оказывает на врача эффект, например, врачи поколения моего отца с трудом переживают факт, что рак молодеет. Но следующее поколение уже будет научено и этому. Вопрос опыта, знаете ли. Врачи с трудом переживают обнищание медицинского образования. Отец с глазами на лбу приходил домой и рассказывал, как девочка-кардиолог гробила людей, потому что понятия не имела о том, как их лечить. Не научили ее, а диплом дали. Но в целом они подходят к смерти очень трезво: она среди нас, она случается, и хорошо бы, если бы человеческий фактор был в эту игру судьбы вовлечен меньше всего.
Помню историю. Мне 17, мы семьей играем в Каркассон, дивный вечер, теплый, радостный. У папы звонит телефон. Он слушает и говорит: 'Я его утром смотрел, он завтра умрет, еще раз его обследовать я не буду. Я с семьей играю в настольную игру.' На меня это тогда большое впечатление произвело, он трубку положил и достал свою часть пазла, а человек там ночью умер. Я б на месте папы сама бы себе дала в морду. Но 'есть такая профессия', как нам известно из советского кинематографа.
UPD.: Написала отцу и задала этот вопрос. Вот его ответ: Человек, который от вида крови хлопается в обморок, вряд ли пойдет в медицину. С первого курса мединститута студент видит смерть в разных видах: вываренные человеческие кости; заформалиненные препараты внутренних органов; практические занятия в анатомическом театре, морге, больницах. Трупы, вскрытия, страдающие больные. Вонь вспоротых трупов, вонь в операционной, вонь человеческих испражнений. Характер "закаляется". Врачи, которые не боятся смерти — маньяки. Смерть нужно уважать, иногда можно с ней "договориться". Мой опыт говорит — смерть имеет запах и вид. Тлен и цвет земли. Вид у нее может быть и так себе, но ничего хуже запаха смерти не может быть. У меня на глазах умер не один человек, и я утверждаю, что смерть ОСЯЗАЕМА! Как мы абстрагируемся к смерти? Да никак, только психически нездоровый человек может от нее абстрагироваться... Мы, врачи, общаемся с ней по-разному. Каждый в силу своего мировозрения и характера. В 9 из 10 случаев смерть в конце болезни — это благодать, как и рождение.
боги, пять почек?