А Иешуа и не отдавал жизнь, у него ее отняли. Канонический евангельский Иисус действительно добровольно отдал жизнь ради искупления человеческих грехов, но булгаковский Иешуа ничего подобного не планировал: "А ты бы меня отпустил, игемон, – неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, – я вижу, что меня хотят убить." Умирать он не собирался, тем более, что так и не успел ничему научить людей: "Эти добрые люди ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время."