Что будет, если убрать из русского языка все заимствованные слова?

Прежде чем ответить на данный вопрос нам для начала нужно определиться, зачем это нужно делать. Можно окинуть взглядом языковой ландшафт, и попытаться посмотреть, где нечто подобное реализуется, и тут первое, что приходит в голову, это, конечно, исландский язык. Исландский язык очень консервативен, на уровне языковой политики Исландии существует жёсткая регуляция того, какие слова вносить в язык, насколько они соответствуют нормам исландского языка, а количество заимствований в языке невелико, если не считать, конечно, постоянные кальки с других языков, где корнями исконной лексики исландского языка передаётся понятие из языка-источника. Чтобы было понятно, это как если бы мы не заимствовали слово «компьютер», а вместо него придумали бы слово «вычислитель».

Так вот, подобная политика оборачивается тем, что самим исландцам как будто бы тяжело пользоваться своим же собственным языком из-за того, что каждый год появляется огромное количество вещей, и их как-то нужно называть, а соответствующего декрета о том, как их правильно назвать по-исландски ещё не выходило. В итоге, снова, из-за доминирующего положения английского языка в мире, исландцам становится проще некоторые фразы сказать по-английски, чем воспользоваться своим языком. И это, кстати, весьма угрожающая ситуация для языка. Потому, когда мы заимствуем именно слова, язык эти слова встраивает в свою грамматическую матрицу и обращается как со словами своего языка, а вот замещение фразами или предложениями другого языка — это уже очень тревожный звоночек.

Теперь, собственно, к вопросу. Итак, мы неважно во имя чего, решили озадачиться и избавить русский язык от заимствований. И тут же перед нами встаёт куча вопросов:

Во-первых, не очень понятно, с какого периода времени начинать. Считать ли, скажем, слово «хлеб» заимствованием из готского, чем, оно, собственно и является, или, всё же, уже исконным словом, потому как существует в языке более тысячи лет?

Во-вторых, что делать с заимствованиями из близкородственных языков — таких как, скажем, церковнославянский или польский? То, что русский язык в рамках своей истории подвергся невероятному влиянию церковнославянского языка, не писал только ленивый. Слова «град», «власть», «враг», «храм», «глава» и др. (ср. с исконными «город», «волость», «ворог», «хоромы», «голова») — лишь малая толика того, что в русском языке оставил церковнославянский. Шутили, что во фразе «да здравствует советская власть» нет ни одного исконно русского слова, а сам оборот, ровно как и сами слова — исключительно церковнославянские. По-русски правильно бы было «будь здорова, светская волость».

В-третьих, заимствуются не только слова, но ещё и суффиксы и словообразовательные модели. Как быть с ними? Скажем, такой суффикс как «-ист». Вряд ли его можно просто так выдернуть из языка, если мы говорим, скажем, слова «пушкинист», «сталинист» или «троцкист».

В-четвёртых, считать ли кальки заимствованиями? Ну, то есть, есть латинские слова типа oxygenium и hydrogenium. Вместо них, используя русские корни придумали слова «кислород» и «водород» соответственно. В чём вопрос? А в том, что по классификации такие слова всё равно будут являться заимствованными, но, пускай и приведёнными к русской грамматике. И, кстати, да, сама структура слов с двумя корнями и соединительной гласной — тоже заимствована из греческого посредством церковнославянского.

В-пятых, и эта мысль уже звучала, так сказать, в преамбуле — как показывает практика, наиболее сильными языками являются те, которые как раз-таки могут заимствовать слова и встраивать их в свою грамматическую матрицу, оперативно реагируя на окружающую действительность. Насколько мы подобным образом ослабим русский язык, если полностью искореним заимствования, и, как видно из предыдущего, будет ли данный процесс не обогащением, а обнищанием языка?

В-шестых, политику языкового пуризма было бы уместно строить тогда, когда этот язык находится только на стадии формирования литературной нормы, т. е. тогда, когда ещё не написаны произведения художественной литературы, нет научной и узкоспециализированной лексики и не выработана общая языковая стилистика, характерная для различных жизненных ситуаций, кроме бытовых. В таком положении русский язык явно не находится уже очень давно. Если бы мы последовательно бы начали избавлять русский язык от заимствований, нам нужно было бы начать сначала — заново писать произведения на нём, выдумывать лексику, средства выразительности, что отодвинуло бы нас на многие века назад в своём развитии.

То есть, то, что я хочу сказать, и это главное — избавить русский язык от заимствований невозможно. Это не нужно, это вредно, и это наоборот будет настоящим языковым регрессом. Заимствований бояться не нужно, когда мы их встраиваем в наш язык, через какое-то время они становятся частью русского языка, так же как и элементы чужой культуры, когда встраиваются и переосмысливаются на свой лад, становятся частью культуры народа их впитавшей.

А что будет, если считать латинский и английский частью русского языка ?! С появлением научной медицины русские пользуются первым, а с появлением персональных компьютеров - вторым.