В последние пару тысяч лет люди — все-таки они существа обучаемые — начали замечать счастливые для них последствия встреч и бесед с моей скромной персоной.
Теперь от стремящихся встретиться со мной и загадать желание просто отбоя нет (признаться, когда всё только начиналось, я подумывал о том, что вербовать сторонников будет проблемой; я полагал, что мне будет сложно находить, убеждать, уговаривать. И что же? Теперь проблемой стало хоть немного сократить или хотя бы упорядочить поток желающих)...
Однажды Он с раздражением бросил мне, что такой наплыв оттого, что они не ведают, что творят: дескать, я убедил их в том, что я не существую.
Помню, я весьма остроумно ответил Ему, что в последние сто лет и Он сам сумел убедить всех в том, что Его не существует….
Так вот, вербоваться стало гораздо больше народу, но я не жалуюсь, — нет, не жалуюсь на загрузку.
Мне нравится думать, что я делаю их счастливыми; я придумал даже игровой вариант для самых маленьких. Раз в год, зимою, можно написать письмо смешному добродушному старичку-волшебнику, и он непременно его выполнит. Ну а когда дети вырастают и перестают верить в волшебников, в игру вступаю я; дело в том, знаете ли, что с верой в волшебника расстаться можно, а с верой в волшебство – нет.
Причем вера в меня с годами у людей только крепчает, как я замечаю.
Однако такой наплыв потенциальных желающих заключить контракт, — не знаю, почему они это так называют, к юриспруденции этот процесс не имеет даже отдаленного отношения, — заставляет меня корректировать собственные запросы.
Видите ли, уже нет никакого смысла просить поклониться себе три раза, как того хилого арамейца, история разговора с которым каким-то образом попала в печать и до сих пор будоражит умы.
Теперь по-другому. Сегодня я ещё не закончу своего предложения, а они уже расшибут себе лоб об пол, - и никакого интереса в этом для меня давно нет.
Поэтому приходиться изобретать что-то новенькое, для разнообразия процесса. Во главу угла, как и прежде, приходиться ставить нечто, чем я мог бы максимально досадить Ему, — что ж, ничего не могу с собой поделать…
А Его, знаете ли, повергает в наибольшее смятение их стремление жаловаться.
С Его точки зрения, у них есть все и даже больше, и когда я показываю Ему обратное… Когда они с нескрываемой ненавистью к бывшему возлюбленному шипят о неудавшейся любви, когда они, со слезами непризнанных гениев, стонут о неопубликованном романе, когда они с проницательным философским блеском в глазах отрицают разумное начало в столь несправедливом для них мире…
И когда Он видит и слышит эти жалобы!.. Разве это - не поклон мне? Нет, это больше чем поклон! это глубокое преклонение колен, с многократным выходом на бис, с дрожащей лицедейской слезой в уголке глаза и с беспамятным наслаждением бурными овациями восхищенного зала, из которого я бросаю им огромные букеты цветов и кричу им «Bravo! Bravo!»…
Но вот разговоры, подобные сегодняшнему, меня все еще изумляют, и собеседники, подобные встреченному в поезде, не дают мне покоя.
Я не могу понять, не могу взять в толк: почему они не принимают моей помощи? Что заставляет этих, с виду серьезных и умных, людей, вся жизнь которых опровергает тезис «им дано всё и даже больше», не жаловаться мне и не прибегать к моему покровительству?
Или в них непомерна гордыня, которую столь часто ставят в упрек мне?
Я не прошу многого, если быть точным – не прошу почти ничего.
Я хочу лишь, чтоб они признали, что окружающий их мир жесток, несправедлив и направлен против них.
Хочу, чтоб они поверили в свою исключительность и в то, что заслуживают большего; наконец, чтобы они приняли мою помощь и покровительство, ибо только я могу дать им все в этом мире; ибо только я князь мира сего.
Почему же они предпочитают богатству — нищету, удовлетворению любовного вожделения — одиночество, славе — безвестность, величию — забвение?
Или они знают и имеют в себе нечто такое, что открывает им любые двери без моего посредничества?
Или они вообще не хотят открыть эти двери?
Или они и не подозревают о существовании этих дверей? замков? ключей?
Я и Его, конечно, спрашивал об этом… Он сказал, что тоже не понимает.
--------------------
Олег Герт "Путевые заметки журналиста с опытом работы"