Почему в России критику в свой адрес допускают почти все — Навальный, оппозиционеры, коммунисты, националисты, ватники, религиозные деятели… — кроме феминисток?

В сотый, наверное, раз предположу, что это болезни роста: феминизм в России, утрированно, хрупок, разобщён и ещё не осознал себя как публичное политическое и правозащитное движение.

К сожалению, некоторые отечественные феминистки и профеминисты (как в другом ответе) фанатично подчёркивают, что феминизм не занимается политикой. Они самозабвенно укрепляют за ним статус маргинальной субкультуры или кружка по интересам, но не предпринимают даже малейших попыток к спокойному разговору с большинством — ибо отвергают саму возможность критики.

Причём тут вполне уместен принцип диктатуры меньшинства, предложенный экономистом Нассимом Талебом и объясняющий возможную причину, по которой такие феминистки не приемлют критику:

Дело в том, что ме­ха­низ­мы раз­ви­тия ре­ли­гии и пе­ре­да­чи мо­ра­ли по­хо­жи на та­ко­вые у пи­ще­вых огра­ни­че­ний, и мо­раль на­вя­зы­ва­ет­ся боль­шин­ству мень­шин­ством. Ранее мы убе­ди­лись, что между со­блю­де­ни­ем и на­ру­ше­ни­ем пра­вил су­ще­ству­ет асим­мет­рия — за­ко­но­по­слуш­ный (или под­чи­ня­ю­щий­ся пра­ви­лам) че­ло­век все­гда сле­ду­ет пра­ви­лам; при этом пре­ступ­ник или че­ло­век без твер­дых прин­ци­пов вовсе не все­гда их на­ру­ша­ет.
<...>

По­нят­но, что де­мо­кра­тия, ис­хо­дя из ее опре­де­ле­ния, может тер­петь на­ли­чие вра­гов. Во­прос в сле­ду­ю­щем: со­глас­ны ли вы ли­шить права на сво­бо­ду слова любую пар­тию, в про­грам­ме ко­то­рой про­пи­са­но огра­ни­че­ние сво­бо­ды слова? А те­перь сде­ла­ем еще один шаг впе­ред: может ли об­ще­ство, ко­то­рое ре­ши­ло быть тер­пи­мым, быть нетер­пи­мым к нетер­пи­мо­сти?<...>

Мы можем от­ве­тить на эти во­про­сы, ис­поль­зуя пра­ви­ло мень­шин­ства. Да, нетер­пи­мое мень­шин­ство может взять под кон­троль и уни­что­жить де­мо­кра­тию. Как мы по­ка­за­ли, ко­гда-ни­будь наш мир от этого по­гиб­нет.

Таким об­ра­зом, мы долж­ны быть более нетер­пи­мы с неко­то­ры­ми осо­бен­но нетер­пи­мы­ми мень­шин­ства­ми. Невоз­мож­но под­хо­дить к са­ла­физ­му, от­ри­ца­ю­ще­му права дру­гих на­ро­дов на соб­ствен­ную ре­ли­гию, с аме­ри­кан­ски­ми цен­но­стя­ми и за­пад­ны­ми прин­ци­па­ми. Так что сей­час Запад со­вер­ша­ет са­мо­убий­ство.

Критика, даже самая аргументированная и релевантная российским реалиям (а не та, что соткана из конспектов плюмов и альт-райтов), им просто не нужна сегодня. Им не нужны сомневающиеся и рефлексирующие. Им нужна паства. “Хомячки”. Ведь недаром чуть ли не у каждой известной в узких кругах феминистки есть свора подпевал, которая в комментах готова загрызть любого, кто посмел указать на недостатки этой богини—идеологини и“матери русского феминизма” в одном лице.

Кто не с нами — тот против нас.

Все, кто не поддерживает феминизм, — сексисты.

Даже страшно признаваться, что ты, например, за гендерное равенство и предлагаешь просто распространять феминизм и его принципы на гетеросексуальных мужчин, освобождая тех от мачизма и гиноцентризма.

Тем не менее я бы не сказал, что весь феминизм такой — если почитать хотя бы старые вопросы и ответы на TQ, датированные 2015—16 годами, когда администрация сайта ещё пыталась развивать местное экспертное сообщество, то обнаружится, что тот феминизм представлен обычными людьми, миролюбив и не кровожаден, не боится отвечать на стереотипные вопросы и создаёт увлекательные дискуссии.

Иногда феминистки устраивают просветительские мероприятия и подробные лекции, в которых разговаривают с широкой публикой. Моё любимое — проект Colta.ru и Фонда имени Генриха Бёлля “Гендер для чайников”. Феминизм здорового человека выглядит примерно так.

Беда в том, что у феминизма пока нет публичного рупора и нет гендерно-нейтральной площадки для дискуссий, нет консолидирующего органа, объединявшего бы активистские усилия — а вместе с ними нет и лайт-феминизма.

Из-за этого миллионы российских (а может, и русскоязычных, с учётом эмигрантов) людей живут в плену когнитивных искажений и предубеждений в связи с феминизмом — и вынуждены ориентироваться в основном на субъективные и ангажированные мнения.

Даже издание Wonderzine никак не может определиться, какой феминизм оно продвигает, так что рассудительные и познавательные тексты соседствуют в нём с неоднозначными материалами, авторки которых не стремятся сохранить нейтралитет.

(Справедливости ради, абзацы выше экстраполируются и на отечественный маскулизм (не путать с маскулинистами из “Мужских движений”), который вместо продвижения в массы концепции мужского освобождения от мачизма, гиноцентризма и гендерных стереотипов типа “мужчина должен”, “будь мужиком” воюет с внешними врагами и агрессивно встречает чуть ли не любые замечания. В результате всё, что можно читать по поводу мужской гендерной специфики, — “Безымянная Коммуна” с её дочерним пабликом Spice thyme.

Изоляционизм — это не типично феминистская проказа.)
...
Политика означает работу с общественным мнением и формирование собственного имиджа.

Навальный в большой политике уже лет десять и многократно участвовал в публичных дебатах на самых разных уровнях, включая радио и телеэфиры (на “Дожде”). Навальный позволяет себе популистские высказывания, но в любом случае он давно уже нашёл и представил публике кристализованный и очевидный образ врага и оппонента — жулики и воры (коррупционеры).

В отличие от одной там пассионарной видеоблогерки Н., Навальный ведь не пишет в своих соцсетях “если вы со мной не согласны, не надо оставлять комментариев, я их всё равно не прочту”.

Навальный умный. Будь как Навальный.

Националисты (любые другие идеологи) в телеграм-каналах и своих медиа пытаются работать с аудиторией, полемизировать, отвечать на заурядные вопросы (про титульную нацию и ксенофобию, например).

Это же не бином Ньютона какой.

То же самое применимо и к религии. Есть яростные клерикалы, а есть такие спикеры, как Всеволод Чаплин или Андрей Кураев, которых интересно слушать.