Кто такие уйгуры и в чем суть их конфликта с властями Китая?

На самом деле я бы сказал, что ситуация в Уйгурском автономном районе сейчас достаточно стабильная. Разные инсинуации на тему того, что там идет чуть ли не партизанская война, не соответствуют действительности. В Китае ситуация в разы стабильнее, чем в нашей любимой стране. Да, в отношении сепаратизма китайское правительство всегда действовало достаточно жестко, особенно после терактов, которые произошли несколько лет назад, когда в Куньмине людей порезали ножом. Там, с одной стороны, все достаточно жестко – всякие попытки противостоянию властям категорически пресекаются. Но есть и другая сторона. Китайское правительство действует по принципу кнута и пряника. В последние 20 лет Китай активно инвестирует в Восточный Туркестан – уйгурский автономный район – чтобы этот регион развивать, потому то он является для Китая плацдармом для последующего расширения и броска в Западный Туркестан – нашу бывшую Среднюю Азию, которую Китай в перспективе рассматривает в свете – «один пояс – одна дорога» – как свою колонию. Колониализм ведь никуда не делся, и мы наблюдаем новую волну колониализма, просто одни колонизаторы сменились другими. «Один пояс – один путь» – это стратегия построения зажиточного общества, окончательное превращение Китая в сверхдержаву с колониями и протекторатом. В качестве этих колоний и протектората рассматриваются Россия как сырьевая колония, Средняя Азия и Африка. Я не случайно два региона и одну страну поставил на одну доску – так это видят китайцы. Так что в Синьцзяне китайцы, с одной стороны, жестко подавляют любой сепаратизм, а с другой – инвестируют в регион, привлекают этнических китайцев, чтобы изменить пропорции населения в свою пользу. В настоящее время в северной части Синьцзяна административный центр Урумчи на 70 процентов является китайским городом. Этнические уйгуры преобладают в исторической области в южном Синьцзяне, на территории между Тянь-Шанем и Тибетом. Там у уйгуров где-то 80 процентов населения. Восточный Синьцзян – это Турфанский оазис – там где-то 50 на 50. 

Уйгуры, конечно, мечтают от китайцев отделиться, потому что культурно, этнически и исторически это совершено другой народ, это тюрки, сейчас очень популярна ориентация на Турцию, на пантюркистские круги. Но перспективы отделения Синьцзяня от Китая очень и очень призрачны. Теоретически проект можно было реализовать в 1912-49 гг., но СССР по принципиальным причинам не стал этого делать. Появление независимого государства рядом со Средней Азией могло создать дополнительный очаг напряженности. 

Повод для терактов есть всегда. Я приведу исторический пример – совсем недавно, в 50-80-е годы 20 века, самый высокий уровень жизни в СССР был в Эстонии, Латвии и Литве. Это делалось специально с тем, чтобы закидать эти народности правами, привилегиями и льготами, чтобы «чем бы дитя не маялось – лишь бы не плакало, лишь бы было хорошо». Тем не менее, те, кто бывали в Прибалтике в те годы, видели, что местное население относилось к русским плохо, спало и видело, что когда-нибудь отделится и станет независимым. После отделения лучше не стало, а стало еще хуже. Примерно те же настроения и в Синьцзяне, уйгуры китайцев не то что не любят – они их ненавидят. Они живут раздельно, и эти два мира практически между собой не пересекаются, и уйгуры демонстративно показывают свою приверженность исконным исламским ценностям, своему языку. Но при этом уровень жизни в Синьцзяне вырос по сравнению с 80-ми и 90-ми. Добиться здесь примирения полностью нельзя, это как с курдами в Турции. 

Что касается сегодняшнего теракта, честно говоря, сомнительно, чтобы это осуществили уйгуры. Очень сомнительно, потому что одна из лидеров уйгурского национально-освободительного движения Рабия Кадыр бывала в Америке неоднократно, даже встречалась с лидерами США в начале нулевых. То, что это могли организовать сами китайцы – это запросто, потому что отношения между двумя странами обострились, Трампу необходимо вернуть США промышленность, сделать Америку сильной снова, поэтому он своим действиями срывает мир в виток нового глобального кризиса, когда мало не покажется никому.