Совсем не все. Песни Мадонны, Duran Duran и A-Ha резко выбиваются из ряда. Песня Пола Маккартни условно соблюдает неписаные требования канона, но все же значительно интереснее усредненного варианта: в ней происходит три смены ритма. Песня Криса Корнелла намного «тяжелее» всех прочих. В целом же канон задан крунерами и дивами начала 1960-х: Томом Джонсом, Ширли Бэсси, и продолжен заинтересованными в ретро-звучании новыми музыкантами. Бондовская песня предполагает пафос и размах, то, что по-английски называется grandeur, и одновременно немудрящее любовно-шпионское послание. Песня должна сообразоваться с классическими образцами: бондовской «темой» Монти Нормана и музыкой Джона Барри (у штатного бондовского композитора Дэвида Арнольда это вполне получается). У нас, я думаю, с такой задачей хорошо справился бы Валерий Меладзе.
В общем, спрашивать, почему все эти песни такие одинаковые, — все равно что интересоваться, почему фигуристы в короткой программе выполняют одни и те же элементы. Или почему Джеймс Бонд пьет водку-мартини, острит после убийства назойливого врага и соблазняет красивых женщин. Это все часть контракта, который заключают со зрителями Барбара Брокколи сотоварищи. Бондиана — это сочетание британского консерватизма, экшна и юмора. За это ее, пусть вчуже, и любят многие, в том числе автор этих строк. К сожалению, из фильмов с Крейгом юмор исчезает: я вот сейчас даже не уверен, что хочу посмотреть «Спектр».
Ну а та вещь, что сегодня презентовал миру Сэм Смит, показывает, что «одинаковые» бондовские песни — это хорошая проверка на вшивость, на умение быть оригинальными в заданных рамках. У Garbage и Адели это получилось. А Смит записал, может быть, худшую песню в истории бондианы, тягомотную и безликую. Я с неприязнью думаю, что придется слушать ее еще раз во время титров.
Уйди до титров!)))