В идеале государство признает литературу частью национальной культуры и вкладывает средства в ее поддержку и изучение, не налагая при этом на писателей, издателей, преподавателей и литературоведов идеологических обязательств. Или хотя бы не чинит препятствий свободному развитию литературы. Литературные успехи современников, гении прошлого в таких условиях становятся поводами для гордости и радости, не насаждаемых сверху, а возникающих в частном человеческом общении. И в национальную идентичность, чем бы она ни являлась, конечно, входит опыт чтения важных книг на национальном языке.
Если же литература возводится в ранг национальной идеи, она окостеневает и быстро становится одним из инструментов мифологии, а то и репрессий. При этом возникает набор неприкосновенных классиков, отступление от их идеалов и какая-либо их вольная интерпретация не поощряются, а понимание того, что такое литература, утрачивается. Об этом есть занятный роман-антиутопия Всеволода Бенигсена «ГенАцид» (russ.ru), своего рода «451 градус по Фаренгейту» наоборот.