Давным-давно, а именно в начале XVII века, датский поэт Питер К. Хофт долго пытался написать стихотворение на смерть внезапно умершей возлюбленной, и у него не получалось. Сначала он написал его на родном датском. Затем переписал на латыни, но с одной строфой на французском. Потом попробовал переписать все целиком на итальянском, и уже на основании итальянского текста составил текст снова на датском.
Кого-то может удивить, что многоязычная поэзия была когда-то одним из вариантов нормы, но пример приведен не к этому, а вот к чему.
Поэзия пишется на неродном языке. Даже попытки реалистов XIX века писать языком народа, все равно написаны на неродном языке, со стилизацией, методологией, экспериментами в форме. Язык поэзии неестественен, и вытекает из того, как язык работает в принципе: это странная полуформальная система указателей, которая производит вещи вроде "twas brillig and the slithy toves", не означающая вообще ничего конкретного, но тем не менее интуитивно интерпретируемая, просто поскольку это звучит как нечто.
Поэтому стих никогда не написан знакомым вам языком. Он написан чужим, и читать его нужно как написанное чужим.
Что же до смыслов, то они не присущи, они конструируются. Еще талмудическая герменевтика отмечала и то, что прочтений одного текста может быть много, и то, что они не равны. Лучшее, на что можно рассчитывать – это что ваше прочтение текста будет несколько совпадать с авторским, но не сильно. Это достигается выяснением контекста времени, знанием истории литературы, формальным анализом. Методов много, их можно балансировать и совмещать, но это в любом случае процесс работы. Если ее не делать, то ничего и не будет.
Это не делает поэзию ни сложной, ни недоступной. Это делает ее всего лишь живой дисциплиной, такой же, как и все остальные.
Я не думаю, что нужно перечислять все, с чем поэзии двадцатого века пришлось разбираться – от промышленной революции до интернета. Там много. Но еще важнее то, что поэзия, как и любое искусство в принципе, занята в первую очередь вопросами формы – слога, тона, риторики, композиции. Это не вещи, которые равновелики осмысленности, это и есть осмысленность. Понимание текста происходит в том числе от понимания того, что вместо любого его слова могло стоять какое-то другое, но не стоит.
Так что мне очень жаль, но читать все-таки нужно учиться, никто с этим навыком не рождается. А читать поэзию нужно потом учиться отдельно. Хорошие же новости в том, что это абсолютно доступно, и требует только времени и желания.