Вряд ли можно сказать, что Набокова и Платонова помнят меньше, чем Мандельштама и Пастернака. Но рациональное зерно в вопросе есть. Во-первых, всякая модернистская литература требует, сравнительно с уже вошедшей в канон литературой классического периода, больших усилий для своего понимания — а прилагать усилия на протяжении одной страницы несколько легче, чем на протяжении трёхсот или пятисот. Во-вторых, модернистская литература добрых 60 лет была в СССР под полным или частичным запретом — и стихи, которые проще передать друг другу из рук в руки, выучить и прочесть вслух, протащить через цензуру в короткой журнальной публикации (а не в отдельной книге, к которой у цензоров больше внимания), имели преимущество с точки зрения возможностей пережить этот период.