Добрый день, Сергей, спасибо за вопрос. Прежде всего, нужно отметить, что Успенский лишь в определённый период своего творчества испытал влияние Гурджиева. Познакомился он с Гурджиевым только в 1915 г., а писать на эзотерические темы начал раньше. Их сотрудничество продолжалось, в основном, до 1924 г., а потом их пути разошлись. Поэтому многие - и притом наиболее интересные - работы Успенского вовсе не несут на себе особого отпечатка Гурджиева. К их числу относится, в частности, "Tertium Organum" (написана в 1911 году, до знакомства с Гурджиевым), "Символы Таро" (1912, то же самое) и "Новая модель Вселенной" (1930, наоборот, показывает Успенского уже отошедшего от идей Гурджиева и вернувшегося, так сказать, к истокам).
Отсюда проистекает различие между Гурджиевым и Успенским. Гурджиев, в основном, концентрировал внимание на идее "механистичности" человеческой жизни и необходимости её преодолеть через развитие осознанности. Осознанность, в свою очередь, можно было тренировать через различные техники - например, знаменитые гурджиевские танцы. Смысл многих таких упражнений сводился к тому, чтобы перегрузить своё сознание задачами (например, разными движениями с разным темпом) и тем самым снизить уровень "ментального шума". На фоне такого успокоения сознания искателю должо было открыться более объективное понимание себя и окружающего мира. Другие упражнения использовали иные психологические механизмы - но цель, в общем и целом, была та же. Как пишет Г. Лахман, рассказывая о первых встречах Успенского с Гурджиевым:
Гурджиев начинал повторяться. О чем бы Успенский ни начинал разговор, тот рано или поздно сводился к одному и тому же: человеческие существа, как они есть - не более чем машины. Любая дискуссия - об искусстве, психологии или способности человека действовать - приходила к одному и тому же.
Можно сказать, что учение Гурджиева по преимущество было специфической системой саморазвития человека. В. Руднев сравнивает это движение с психоанализом и отмечает, что главная принципиальная разница между Гурджиевым и психоанализом состояла в цели: психоанализ хотел создать "нормального" человека, а Гурдджиев, если угодно, "сверхчеловека" - хотя в понимании самого Гурджиева это и значило просто быть человеком, а не автоматом.
В отличие от Гурджиева, Успенский был ближе к классическому европейскому оккультизму. Он интересовался многими вещами, которыми Гурджиев, судя по всему, не интересовался в принципе. Например, картами Таро, алхимией, магическими практиками, "четвёртым измерением", тонкими мирами и т.д. Учение Гурджиева о механистичности было для него не более, чем одной из деталей этого паззла - и, в итоге, как оказалось, не самой важной. При этом Успенский - систематизатор. Даже в отношении идей Гурджиева он, прежде всего, пытался воспринимать их системно, структурировать и т.д. Существует даже точка зрения, что именно благодаря Успенскому в учении Гурджиева в принципе появилась хоть какая-то связность.
Помимо идей Гурджиева - и раньше, чем эти идеи - большое влияние на Успенского оказала теософская литература, публикации в журнале "Изида", где он и сам печатался, и другие источники. Успенский, пришедший к Гурджиеву, был уже вполне сложившимся эзотериком. Цель Успенского была не только дать систему саморазвития человека, но и целостную, системную картину мира, альтернативную материализму и догматическим религиям и инкорпорирующую научные, религиозные и эзотерические системы - задача, которую Гурджиев перед собой, по сути, не ставил. При этом Успенский был в значительно большей степени рационалистом, полагаясь не только на непосредственный опыт, но также и на философскую и научную литературу. Успенский вполне признавал, что через приобщение к ней, например, к сочинениям И. Канта, также можно изменить своё восприятие реальности, как и через мистические упражнения, сделать его более полным и правильным. Иными словами, чуждый Гурджиеву рационализм в учении Успенского представлен как один из значимых компонентов духовного пути человека и эволюции общества.
Короче говоря, в сотрудничестве Гурджиев-Успенский Успенский привносил системность и рационализм (чего не хватало Гурджиеву), а Гурджиев - непосредственное переживание и жизненный опыт (что было естественно для Гурджиева, но чего не хватало Успенскому). Гурджиев использовал Успенского, чтобы лучше структурировать свои идеи, а Успенский обращался к Гурджиеву как источнику мистического вдохновения. В каком-то смысле, эти двое отлично дополняли друг друга; в то же время, их взгляды на мир и на эзотеризм были настолько различными, что разрыв был так же предопределён, как и их сотрудничество.