Эксперименты Харлоу позволили подобрать ключ ко многим явлениям. Опыт с обезьяненком, которого отняли у матери и предложили ему на выбор двоих подставных, одну с молоком, но "без лица" (его заменяла квадратная коробка, не похожая на морду мартышки) и с железным каркасом вместо тела, вторая - без молока, но с маской, похожей на мартышечью морду и с покрывалом из шерсти, показал, что мартышенок выбирает объект, более похожий на мать, но игнорирует более "прагматичный" вариант железной модели с молоком. Он показал, что у обезьян есть представления о матери. Кроме того, этот эксперимент вплотную подобрался к пониманию инстинкта распознания лиц, последствие были найдены зоны мозга, как у обезьян, так и у людей, отвечающие за распознание лиц.
Еще Харлоу экспериментировал с "искусственной" матерью, которая была похожа на настоящую, имели шерсть и молоко. Но он заметил, что выращенные искусственной матерью детёныши взрослели странно - они проявляли необщительность, некоторые из них проявляли странные привычки - подолгу сидели раскачиваясь, кусали себя до ран. Они так и не научились играть, а в последствии не завели пары и не дали потомства. После искусственного оплодотворения чаще всего бросали своих детей. Так как обезьяны наиболее близки к человеку, выводы Харлоу попытались перенести на людей. Определенная параллель здесь возможна: синдром госпитализма, описанный Р. Шпитцем, проявляется у детей, которые много времени провели в больницах во время II мировой (во многом его симптоматика справедлива и для выпускников "дома малютки" и детских домов), так вот, эти дети были склоны к депрессиям, были менее социально адаптивны, чем их сверстники.
В целом эксперименты Харлоу показывают необходимость материнской любви и людям и животным, и что нарушение коммуникации в раннем детстве приводит к необратимым изменениям. То есть он говорил о необходимости материнской любви.