Что они люди. Что они имеют право на любую эмоцию. Что они имеют право чувствовать себя живыми. Все, что с ними происходит, происходит и с другими, и это всерьез. Почему-то принято считать, что трагедия может быть только у взрослых. Если эти же события эмоциональные происходят с ребенком — это так, миленько. Разбитое сердце, неразделенная любовь, страх перед власть имущими… Если ты боишься и ненавидишь своего начальника — это трагедия. Если ребенок ненавидит и боится своего учителя — это детская блажь, он ее перерастет. Мне всегда хочется — я ничего не могу и не умею донести – но мне всегда хочется пытаться говорить в своих книгах с человеком, просто находящимся в еще более сложном положении, чем мы, взрослые. Вот, например, любовь. Ты с ней абсолютно один. Этот эмоциональный опыт у тебя полностью отсутствует. Что делать с ее выражением, ты не понимаешь. Как вокруг него строить свою жизнь, ты не понимаешь. Говорить о планах на будущее кажется абсолютно нелепым. Но с тобой происходит то же, что у взрослого называлось бы трагедией, а с тобой это воспринимается как фарс. Я помню многие эти вещи, это касается не только любви, это касается разных вещей. Я помню себя ребёнком.
Если бы я писал, то хотел бы, чтобы они были веселенькими и добренькими, а то какие-то пидорасы растут. *старушачьим голосом* Вот мы в их времена на стенах ничего не писали, бабушкам помогали и на вписках шкур не ебали. И рэп не слушали. Воот.