Как американцы относятся к тому, что произошло в Шарлотсвилле?

Русскоязычные друзья, если вам интересно, что происходит в США за последние несколько дней, то скажу следующее: Америка копает собственную могилу.

Я родился и вырос в США, в стране, которую я всегда считал одной из самых стабильных. Не потому что расизма и ненависти не существовало или каждому гражданину всегда удавалось добиться справедливости, а потому что, в целом, царствовало верховенство закона при массовой поддержке населения.

Но теперь я иногда сомневаюсь в том, что Америка будет существовать в узнаваемой мной форме спустя 10 лет.

12 августа в г. Шарлотсвилл собралось более тысячи белых супремистов, расистов, нацистов и прочих ультраправых на митинг в местном “Парке Эмансипации”. Протест эвфемистически назывался “Объединяй правых”, но задолго до начала акции было понятно, что это не стандартные консерваторы, а приверженцы ретроградных и крайне авторитарных взглядов.

В ходе протеста вспыхнули драки между ультраправыми и контрпротестующими, после чего власти отменили митинг и правоохранители распустили толпу. Несмотря на конец формального протеста, столкновения продолжались (и насколько мы видим, полицейские недостаточно действовали в интересах сохранения правопорядка).

И тогда вдруг машина врезалась в группу людей, мирно протестующих против этих нацистов. Одна женщина погибла. Пострадали 19 человек. Машина умчалась с места происшествия, но впоследствии водитель был задержан. Он оказался 20-летним участником в ультраправом митинге и давним поклонником нацистской Германии.

После теракта – а это ничто иное, как террористическое нападение на мирных протестующих – Президент Дональд Трамп проявил, возможно, наислабейшую реакцию на подобное событие в истории современной Америки. Трамп осудил “ненависть, предубеждение и насилие” “со многих сторон”. Итак, глава государства отказался сразу открыто критиковать нацизм.

После этого события, трудно не признаться в том, что наша страна в кризисе.

Трамп не нацист, но его президентская кампания, оперевшись на ксенофобию и псевдофашистскую риторику, вдохновила давно существующее ультраправое подполье.

Эти люди считают вчерашнее событие победой. Они собрались, напугали публику, спровоцировали конфликт, и все это обошлось без серьезной реакции полиции и открытой критики со стороны президента, то есть, от лица государства.

Одновременно, по другую сторону баррикад, в социальных сетях видно много утверждений, что обычные граждане должны решить эту проблему силовым путём. Среди моих знакомых из университета называют пострадавших контрпротестующих “товарищами”. О погибшей женщине: “Она умерла в борьбе за нас” – пишет моя знакомая. Они ссылаются на то, что эти люди являются членами “Antifa”, агрессивной ультралевой и антифашистской организации, или левых социальных движений.

В соцсетях много постов следующего плана: “Возможно, вы заметите что в POC [“people of color, то есть “люди цвета”] и еврейском сообществах нет настроения. Мы не обязаны научить вас понять это. Может быть, наше настроение связано с белыми капюшонами, свастиками и факелами, идиоты. И еще с вашими оправданиями”.

Есть много утверждений, что фашистская символика является подстрекательством. Употребляя этот весьма юридический термин, авторы подразумевают, что удар по морде нациста (или, может быть, удар бейсбольной битой или пуля в голову) будет правомерным.

Я категорически осуждаю этих ультраправых, но настал очень опасный момент.

Для многих молодых людей США стали почти исключительно символом империализма и воинственности. Флаг США символизирует расизм и рабство. Полиция — это ничто иное, как реинкарнация “раболовов” старого Юга (с большой буквы). И мы не просто американцы, а “люди цвета” и белые, религиозные меньшинства и христиане, ЛГБТКИ+ и сисгетеросекуалы, женщины и мужчины. Ничего общего у нас нет, иногда кажется, кроме стремления к социальной справедливости, недовольства своим обществом, и ненависти к нашим оппонентам.

В дальнейшем, я вижу только один достойный ответ от лица государства. Это следующее: как можно больше препятствовать нацистам митинговать. Если это оказывается невозможным (и есть высокий уровень вероятности, что невозможно, поскольку конституция не позволяет много ограничений на митинги инакомыслящих), то нашим правоохранителям надо поступить иначе: многочисленные отряды спецназа и милитаризированных полицейских, техники дофига. Кордон полицейских вокруг митинга. Может быть, один полицейский на одного протестующего. Можно сказать, что это ради собственной безопасности ультраправых. Но главное - показать, что государство только терпит эти митинги, потому что, согласно закону, надо, и правоохранители считают их топ-угрозой безопасности населения.

И желательно, чтобы президент сразу и безоговорочно осуждал их деятельность (хотя половой член знает, чего можно ожидать от Трампа).

Иначе, я боюсь, что создастся такая ситуация, когда увеличивающаяся часть населения сочтет насилие против идеологических оппонентов и какого-то рода “гражданскую оборону” не только допустимой, но и нужной.

Поверьте мне, я не предсказываю гражданскую войну. Но, думаю, что в ходе будущих столкновений, могло бы погибнуть немало людей.

Нацисты и белые супремисты – отморозки. Но не все здорово среди их противников. Реакция левых на Шарлоттсвилл оставляет желать лучшего. Несмотря на расистские взгляды ультраправых, трагедия 12 августа не имеет ни расы, ни веры, ни гендера. Она общая.

Я еврей. Но я не согласен с утверждением, что когда нацисты убивают американцев, я имею эксклюзивное историческое право на боль или страх. На сегодняшний день, многие заразились идеей, что идентичность — это не только часть нашего мировоззрения, а само мировоззрение. Это опасно.

Нельзя приравнивать этот интеллектуальный подход к нацизму или фашизму, и нельзя к расизму и ненависти без огромных оговорок. Но политический абсолютизм по отношению к идентичности губит какие-либо общие идеи, объединяющие страну. Это и есть национализм, и такой подход принуждает других к национализму, ставит перед людьми вопрос: кто я?

Да, одна часть молодежи США села на иглу идентичности. Но это не все население. Обществу, тупо опирающемуся на “швыряние” расовой, этнической, гендерной или прочей принадлежностью людям в лицо как ответ на все вопросы, некуда деваться, кроме национализма.

Если активная часть населения откажется найти общее между разнообразными группами, то общего будущего нет. И боюсь, что мы не раз увидим подобный “Шарлотсвилл”.