Творческие ответы на этот вопрос можно почитать здесь t.me/artprorod
Вот например:
У берегов полночи пишу, поэтому такие даты. А что она может увидеть в этой комнате – случайный халтак насвая? Молчит улица. Пьёт своё вино темноты ночью. Разная для всех – шестнадцатилетний влюблённый и пятидесятилетний параноик, двадцатичетырёхлетний накуренный и тридцатилетний спортсмен. Кто-то без перерыва молится в этой ночи о добре, чтобы свершилось хорошее на благо, на наше несовершенное понимание блага, на нашу надежду возможности добра. Для всех этих высоких тонких труб массивных заводов, для паутины электрических сообщений в воздухе. Для тёплого материнского молока, льющегося сквозь сосок в рот младенца. Для обоев, которые куплены и ждут своего часа. Бизнес-леди сегодня насторожилась, заметив в моих глазах холод вместо любви. Добродушно по-человечески улыбнулась напоследок, желая показать, что всё по-другому. Старый кобель-мастер ремонта музыкальных инструментов насторожился, заметив, что я знаю его дочь. Дочь мне скромно и радостно улыбалась. Я стоял у окна консерватории, заглядывал в него с улицы, пальцы положив на подоконник, а внутри в руках мастера вращалась пыльная гитара, когда-то кем-то безжалостно залитая эпоксидкой для прочности, подаренная мне случайно, снятая со стены, жалобно изогнувшаяся от собственных струн. Век мой меняется, и он поменялся. Ты живи с сознанием, что все твои письма и сообщения могут быть прочитаны случайным человеком. Что перлюстрация стала новым элементом глобальной системы, стремительно устаревающим перед вопросами биг дата, культуры, философии и нравственности. Вечно не модная высокая духовность опять определит градус поворота острых ядерных ракет, амазонских потоков денег, нанороботов которые чихают внутри пылинок. Всё сбывается, видишь? Те пророки не были такими уж мудаками, они просто любили иносказания так же, как мы любим инопонимания. Мир вокруг меня задрожал и начал новые па танца граней, всё перемещается. Каждый извив ниточки моей мельчайшей мысли меняет всё мое отношение к мирозданию. Плоть от плоти его, неотделимая часть, сомнамбула идеологий и сказок, ясный глаз рассветного солнца, иду. Без аббревиатур. Не веря воинам. Ими управляют другие люди. Веря воинам духа. Как часто незначительное становится всем. Сколько случайных изобретений стали нашей повседневностью? Но поиск их был направлен волей. Взгляды были готовы увидеть открытие. Единицы взглядов. Они становятся миллионами привычек. Кошма наброшена у входа, и тонкий запах сыра, пряностей, вина, шерсти зовёт взглянуть. Там у огонька разные возрасты. Бежит себе ручеёк, который кажется малышом, хоть и старше этого селения. А сегодня шёл дождь, шёл я, и светило солнце. И я бежал, рюкзак был неудобен, под деревьями были сухие пятна тени, и воздух пел, а я опять шёл. Но только в России моя жизнь, сегодня в Душанбе я вспоминал её. Этот город прекрасен так же, как и каждый, куда ты вложишь свою любовь. На постоянной основе. Расстели любовь по всему миру, и на этой самобранке, на этом ковре-самолёте завьются цветы узоров, вышитые стежками секунд. Твоих милых секунд, прекрасных и недолговечных, и из них соткана вечность, они уходят в неё, всё состоит навсегда. Прожитая жизнь не кончается, природа запаслива. Здесь есть реверсы, но не для нас, и не пока. Мы по другой программе, плану обучения, идём. Сквозь секунды. Мгновения. Просто моргни, и к тебе придёт мысль. Даже неосознанная, она ценна. Иногда мне казалось, что засыпая, мы становимся станциями для сна. Отдалённым подобием серверов. Я поднял монетку перед бизнес-центром, а зайдя внутрь, увидел, что одна из моих идей, которая самая-самая, воплощена и лежит на столе. И моя бывшая любимая… моя любимая… так, которая была любимой не пришла на собеседование, где нас слушали. Это так на неё похоже.
Мёд, бумага, и масло. На спине майки осталось надёжное пятно, а мне похорошело. Выжимаю после брейка майку, сочится пот. Попробуй на себе некоторые шаблоны. С их помощью можно отыскать особенное, единственное. Вздыхаю. Ухожу.
Постараюсь в скором времени ответить адекватнее, а пока просто творчество.