Я пою по-английски, чтобы сломать границы. Меня не устраивает, что моя страна находится на отшибе мирового музыкального бизнеса. Это чудовищная ошибка, потому что у нас множество талантливых ребят. Хочется, чтобы я или кто-то другой своими усилиями изменили эту ситуацию. Но в своей стране я сталкиваюсь с противоположной реакцией - люди рвут на себе тельняшку и говорят мне, что я веду себя не патриотично. А я вот люблю Россию, с удовольствием говорю на русском и матерюсь на нем в огромных количествах. Но я воспитывался на музыке, ориентированной на мировую культуру. У нас принято отрицать ее наличие, хотя эта битва для России давно проиграна. Отрицание существование английского языка как глобального – удивительная черта русского человека.
Недавно я летел в самолете с парнем, который занимается автомобильным бизнесом, работает в шведской компании. Мы обсуждали, почему шведская музыка получила такую популярность по всему миру. Оказалось, все очень просто. Швеция - крошечное пространство, где просто невозможен выпуск массового продукта на родном языке. Там лишь один телеканал на шведском, а большинство – на английском с субтитрами. Они смотря новости на английском, живут в общемировом контексте. А когда большой русский медведь говорит, что английский язык – это плохо, то он просто отрезает себя от мира и живет в неведении. Я не собираюсь любить английский больше, чем свой родной. Чужой народ не люблю больше, чем свой. Я просто хочу, чтоб здесь было лучше - чтобы все разъемы подходили под наши. Мы стоим с разъемом VGA, а в мире скоро останется всего один Тандер Болт. А мы возмущаемся: «В смысле, некуда воткнуть? Да вы офигели, мы вам по морде сейчас дадим».