Никакой отдельно взятый исполнитель, будь то полицейский или судья, не хочет оказаться крайним, потому что понимает, что генеральное политическое решение в ситуации, когда он окажется уязвим, никак ему не поможет. Начальство будет прикрывать его или ее только до тех пор, пока это будет удобно, безопасно и комфортно. Если среди задержанных или осужденных попался такой сутяжник, который качает права, дошел до Страсбурга, и оттуда пришла телега, что ваш судья явно поперек закона и здравого смысла кого-то арестовал, судье не хочется самому оказаться под ударом. Судья и полицейский понимают, что президент говорит «Давайте» своим генералам. Генералы получают индульгенцию. Но до него, до судьи, до полицейского это президентское «Давайте» доходит в форме опосредованного приказа, но индульгенция на них не распространяется. И когда начнутся неприятности, то каждый исполнитель будет один сам за себя.
Это значит, что ты этот приказ должен выполнить, потому что если ты его не выполнишь, тебя накажут за невыполнение приказа понятийно: не повысят, не наградят, уволят. А с другой стороны, если ты выполнял приказ со всей душой, старательно, но не подложился бумагами, так что в итоге получилась скандальная ситуация, чреватая твоим личным увольнением, то заступаться за тебя начальство не будет. Потому что начальство, конечно, скажет, что никакой Путин ничего не приказывал – это судья все накосячил.