Чтобы нарулить жирный бас, конечно.
В русской дореволюционной традиции престижность диакона определялась низостью его голоса, вот, например, что пишет в воспоминаниях митрополит Питирим (Нечаев):
"Очень интересна наша национальная черта: до революции в Успенском соборе Кремля разрешалось служить только духовенству, обладающему басом. В хоре были и басы, причем ужасные, глубокие, profondo, и тенора, и дисканты (хор был только мужской, дискантом пели мальчики) — но дьякон или священник мог быть только с басом. Почему? Потому что с Господом Богом нужно говорить солидно. Существовала даже такое шутливое определение, что такое семинарист: «Семинарист — это существо, поющее басом». На Западе — напротив, преобладающий голос в церковном пении — тенор.
Был в Москве замечательный протодьякон Андрей Шеховцов. Я был знаком с его сыном, Виктором Андреевичем. В его время была даже присказка такая, что в Москве три чуда: царь-колокол, царь-пушка и протодьякон Андрюшка. У него был настолько могучий бас, что когда он говорил, рядом гасли лампады и могли даже лопнуть стекла от вибрации. Рассказывают, что одна из британских принцесс решила послушать его голос, а когда он вышел и произнес свой первый возглас, упала в обморок. Это действительно был богатырь".
А если серьезно, то я, например, не так часто встречал толстых протодиаконов, поэтому не могу согласиться с тем, что их больше, чем священников. Но причины все те же: или неправильное питание, или проблемы со здоровьем, или слишком много едят.