Нет, конечно, нет. В этой "зависимости" не больше смысла, чем в том, что в русском, я не знаю, "любовь" и "кровь" рифмуются.
Вообще, когда вам начинают рассказывать о глубинном смысле слова, который раскроется, если прочитать его задом наперед, или толкать охренительные истории о том, как "пришли арабы и давай читать исконно-славянские слова по-своему, справа налево, вот и переиначили наш город МИР в ихний РИМ" - это верный знак, что перед вами лингвофрики. Слова так не образуются; может быть, есть какие-то поздние исключения из числа слов, специально придуманных писателями или поэтами, но сходу я ничего такого вспомнить не могу.
Подумайте хотя бы о том, что на протяжении тысячелетий грамотой владел очень узкий слой населения (а кто будет пытаться "прочитать" слово задом наперед на слух? До такого может додуматься только человек, привыкший пользоваться алфавитным письмом. Известно, например, что когда японцы впервые познакомились с латиницей, у них часто возникали сложности с членением слов на отдельные звуки: обе японские "азбуки" - слоговые. Да и в Европе чтению учили, заставляя детей заучивать слоговые комбинации: бета-альфа - ба, хве-и хви, ле-и ли, пе-ок пок).
К тому же нормы орфографии складывались медленно, многие и вовсе не заморачивались и писали кто во что горазд, как в их краях говорят, так и повелось (в одной деревне - КАРОВА, в другой - КОРОВА, а в третьей ее и вовсе иначе как буренкой и не называли). Зато благодаря этому мы можем представить себе, как звучали знакомые нам слова раньше: ведь устный язык постоянно меняется (еще совсем недавно москвичи произносили слова "широкий" и "высокий" как [шырокый] и [высокый], а "дожди" - как [дож'жи]; а сейчас это редкость). Вот и слово "evil" тысячу лет назад выглядело как "yfel", а "live" писалось и звучало как "lifian" или "libban" (те, кто учил немецкий, узнáют знакомый суффикс -en: по-немецки "жить" и сегодня - "leben", а вот английский это -en с течением веков потерял, вместе с флексией). Уже заметно меньше общего, правда?
Впрочем, конечно, подобные совпадения дают пищу для языковой игры, для поэтической фантазии. Так (приведу пример из русской поэзии) Цветаева в "Поэме горы" сближает гору, горе, город, горечь, горб и т.д., хотя по происхождению эти слова не имеют ничего общего: у нее гора и уподобляется горбу, и горюет, причем горько. Становятся эти стихи хуже от такого ложного (этимологически) сближения? Да нет, конечно, наоборот.