О, этот вопрос для меня. Упомянутый стереотип - мой стереотип. Я и сейчас не очень-то интересуюсь модой, а раньше, когда был моложе и глупее, я ей не интересовался с гордостью. А к тем, кто интересуется, чувствовал презрение и острую вражду.
Подтверждаю: это результат советской пропаганды. Особенно я обязан своим предвзятым отношением к моде старой-престарой брошюре об этикете, которую мне в младшем школьном возрасте давала читать мама. Было это в конце восьмидесятых, и уже тогда книга выглядела древней, изношенной. Кажется, она была издана ещё во времена стиляг. Там было и про то, чтобы снимать шапку в помещениях, и про то, кто первый протягивает руку, и про многое другое, и, в частности, строго было сказано, что думать о моде - это стыдно. Добродетельный человек не стремится одеваться модно, он стремится одеваться лишь аккуратно.
Книга сама по себе не имела бы большого успеха, но те же представления были в то время разлиты в воздухе: в широком смысле любовь к вещам (не только к одежде, но и к антиквариату, например) воспринималось как что-то стыдное и смешное. В фильмах модники были сплошь отрицательные персонажи, в юморесках Театра эстрады, которые показывали по телевизору, Миронов с распростёртыми объятиями приветствовал вора-домушника, пришедшего избавить его от накопленного женой антиквариата. Не помню кто из героев оттепели дедовской шашкой рубил кресла, и в том мире этот поступок воспринимался как однозначно правильный. Стремление иметь красивую одежду, красивую обстановку в доме считались мещанством, а в стране победившего социализма, где контрреволюционеры окончательно переселились в литературу "для детей и юношества" о Гражданской войне (о диссидентах я тогда не слыхивал), самым страшным грехом осталось мещанство. Мещанин - враг, но не опасный, а смешной, и от этого он ещё гаже.
Замечание в сторону: эти стереотипы и сейчас не изжиты в обществе. Как-то, когда у меня ещё был телевизор, я увидел краем глаза серию какого-то сериала про ментов, где главным преступником был искусствовед. Это был, конечно, человек богатый, он жил в большой квартире, наполненной дорогой мебелью и картинами, словом, мерзейший человек.
Пока я рос и взрослел, я ни с кем из знакомых не разговаривал об одежде. О прочитанных книгах - сколько угодно, а о том, где купить такие штаны, мне бы и в голову не пришло заговорить. В университете я учился на историческом, это 4 и 5 этажи второго гума, а на шестом был юридический. Там учились студенты, которые приезжали на лекции на своих машинах. Мы выглядели не так, как они. Они носили одежду из последних коллекций, а мы носили растянутые свитеры и редко стриглись. Девушки с шестого смотрели сквозь нас. Сопоставляя себя с ними, я казался себе этаким аристократом духа.
Мне потребовалось много работать над собой, чтобы избавиться от этих болезненных предубеждений.