Действительно, как сказали выше, "Стокгольмский синдром" это феномен, при котором жертвы встают на сторону своих мучителей и проникаются эмпатитей к ним. В 1973 при ограблении банка, одна из заложниц позже даже обручилась с налетчиком, а было это в Стокгольме, отсюда и название синдрома.[ Жертвы, которые влюбились в своих мучителей: шокирующие примеры «стокгольмского синдрома» ]
Вопреки, как нам кажется, парадоксальности этого явления, таковым оно не является, так как это нормальная реакция человека на сильно травмирующее психику событие. Стокгольмский синдром даже не включен в международную систему классификации психиатрических заболеваний и вообще является достаточно редким, так данные показывают что в 1200 случаях захвата заложников синдром был отмечен только в 8% случаев.
Почему же этот синдром вообще возникает? Потому что террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы, заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. В результате заложники психологически привязываются к террористам и начинают толковать их действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертвы и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста [ wikipedia.org ]
Важно так же упомянуть о самой распространенной форме синдрома - "бытовой стокгольмский синдром" , который часто встречается в доминантных бытовых семейных отношениях, в которых роли "заложника" и "захватчика" проецириуются на членов семьи.
А почему задача переговорщика развить этот синдром?
Это синдром согласно которому жертва может испытывать симпатию в адрес своего захватчика, агрессора, насильника или обидчика. Заложники могут так же испытывать симпатию к похитителям и симпатизировать им