Подобные идеи встречаются, например, в российской философии начала ХХ века. Владимир Соловьев, в частности, писал в одном из своих стихотворений: "Я в себе подобье Божье / Непрерывно оскорблял,- / Лишь с общественною ложью / В блуд корыстный не впадал. / А затем, хотя премного / И беспутно я любил, / Никого зато, ей-Богу, / Не родил и не убил. / Вот и все мои заслуги, / Все заслуги до одной. / А теперь прощайте, други! / Со святыми упокой!"
Дмитрий Мережковский писал, развивая эту мысль: "«Язва убийства» — война, «язва рождения» — Содом. «Благодарю Тебя, Господи, что я никого не родил и никого не убил». В этой несколько страшной для непосвященных, как бы содомской, молитве, русский ученик Платона, Вл. Соловьев соединяет эти две язвы в одну. Пол с войной пересекаются, но точки пересечения, большею частью, слишком глубокие, невидимы. Главный очаг войны, любовь к отечеству, связывает малые семьи в большие — в роды, народы, племена, связью крови — семени. Это и значит: пол рождает войну... Кровь сначала загорается похотью, а потом льется на войне. «Язву убийства» — войну — углубляет «язва рождения» — блуд, Содом".
По-моему, это был Артур Шопенгауэр. По крайней мере, данное высказывание очень в его духе. Он вообще был невысокого мнения об этом мире и об участи человека в нём:
Жизнь есть ночь, проводимая в глубоком сне, часто переходящем в кошмар.
К какому выводу в конце концов пришли Вольтер, Юм и Кант? — К тому, что мир есть госпиталь для неизлечимых.