Их и в русском очень много, не говоря уж об английском. Часть нормальной текучки лексики между близкими странами, иногда в связи с новыми явлениями, а иногда и просто так.
А воспринимается это так ярко потому, что особенность немецкого в том, что, заимствуя слова, он почти не подвергает их изменениям, оставляя прежнюю фонетику и, часто, часть склонения. Взять, например, das T-shirt, которая читается совершенно по английски, да и множественное число у неё образуется через английское -s. Поэтому когда русский заимствует что-то из французского, получается «помада» или «кошмар», которые уже иностранными-то не кажутся, да и вообще русский не выглядит, например, засорённым тюркизмами, хотя мы в своё время понахватались порядком всяких кофт, сараев и диванов. Русский, приняв в себя новое слово, достаточно быстро вписывает его в свою грамматику и фонетику, и через поколение-другое иноязычные корни могут и забыться. В английском то же самое. А вот немецкий бережно сохраняет заимствования в первоначальном виде очень долгое время, и в силу своей непохожести на прочие немецкие слова они достаточно сильно выделяются и воспринимаются как что-то чужеродное и очевидно иностранное. Вот и кажется, что французских заимствований больше, чем везде.
Ну и на правах соседей немцы просто исторически тесно взаимодействовали с французами, что дополнительно стимулировало лексический обмен. То же позже случилось и с англичанами, но английские заимствования мы просто привыкли воспринимать как данное, особенно в наиболее современных сферах знаний. А французский глаз изрядно режет, да.