Простые корейцы носят одинаковую одежду местного производства или из Китая, которую привозят на рынки челноки. Богатые корейцы и специалисты, бывающие за рубежом, с удовольствием покупают зарубежные бренды. Например, чиновников легко узнать по хорошей обуви, походке и животу. Они ездят на немецких машинах и надевают качественные европейские пиджаки на две-три пуговицы. Их жены предпочитают сумки Michael Kors и костюмы с юбкой.  

На фото к вопросу представлены все категории модных корейцев, которых я перечислил. Место действия – валет-паркинг перед отелем «Коре». Слева мы видим мужчину в полосатом пиджаке с обязательным значком над сердцем. В центре кадра – модная дама средних лет, явно его супруга. Она надела по случаю Дня Солнца традиционный женский наряд чосонот, как его называют на Севере, или ханбок, как его называют на Юге. Он стоит 150-300 долларов, по местным меркам огромная сумма, поэтому чосонот в КНДР обычно жених дарит невесте, чтобы она надела его на свадьбу. Обратите внимание на обязательный значок на груди кореянки.

Мужчина прижался к «Мерседесу» и скрестил руки на груди – явно водила. Он ждет, когда из кафе на первом этаже отеля вернется его босс. Партийные любят тусоваться на первых этажах отелей для интуристов, потому что там лучше инфраструктура. Да и атмосфера другая. 

Как я уже писал, большинство мужчин носит одинаковую одежду – униформу или полувоенные френчи. Это легко объясняется тем, что почти все население занято на государственных работах или задействовано в различной общественной активности. Например, домохозяйки по утрам надевают синюю униформу и отрядами выстраиваются в местах скопления людей. Они синхронно размахивают красными флагами и выкрикивают речевки, провожая мужей на работу. 

Дети носят красные галстуки, студенты – обычные европейские и иногда надевают серые костюмы. Все носят только брюки, ни одного мужчину в джинсах я не видел. В спортивной одежде по улицам никто не ходит, она только для площадок и стадионов, casual тоже нет, только эдакий корейский smart dress. Мужчины иногда выходят в одной рубашке без пиджака, это допустимо. Шорты носят только дети, но это общее место для всех азиатских стран. 

Сама по себе одежда корейского производства – хороший, твердый совок. Все эти фасоны отстали от европейских на 20-30 лет. Чего стоят только ужасные брюки-клеши у Ким Чен Ына. Сам он по стайлу косит, скорее, под деда, чем под отца. Он сменил куртки на молнии, которые носил Ким Чер Ир, на солидные пальто с пуговицами, добавляющие ему возраста. Именно пальто надевал Вечный президент Ким Ир Сен.

Я задавал ваш вопрос обществоведам и получил очень простой и короткий ответ. Формальных ограничений по возрасту и времени суток, как в России, не существует, но детям алкоголь не продадут. Паспорт не спрашивают, просто смотрят на внешний вид, благо в Корее это очень легко определить по значкам или униформе.

Больше всего корейцы любят пиво и водку. В Пхеньяне разливают марки пива «Тэдонган» и «Мекчжу», об этом читайте тут. Самая популярная водка – «Соджу», дипломаты пьют российскую. «Соджу» – это традиционная рисовая водка, по вкусу напоминает саке. Иногда ее подогревают.

Есть еще водка со змеей, которую делают во Вьетнаме, Таиланде, Камбодже. Такой напиток считается больше афродизиаком, чем застольным. То есть берут живую змею и кладут в бутылку, заливают спиртом. Если змея тянется к головой к пробке, то водка хорошая, если свернулась в клубок, то плохая. Есть водка с женьшенем, который тоже закладывают в бутылки.

Обычно в КНДР водку дарят на юбилеи в качестве подарка от вождя. Можно предположить, что поэтому на интеллигентских кухнях во время попоек вождей не ругают, потому что как-то неудобно. Также в традициях Кореи выставлять на стол сразу все напитки – все смешивают и пьют, при этом голова потом обычно не болит. У нас так почему-то не получается, видимо, проблема в отсутствии чучхейского духа.

Читайте отличный обзор на весь северокорейский алкоголь в ЖЖ юзера alter-vij.

На фото – смартфон «Ариран» производства КНДР, на котором загружено мобильное приложение газеты «Нодон синмун».

КНДР производит сложную военную технику – баллистические ракеты, которые способны доставлять ядерные бомбы и выводить спутники на орбиту. Однако о точности этих ракет и работоспособности спутников ничего не известно, вероятно, что некоторые критические для полноценной работы узлы корейцы так и не научились воспроизводить. Никто не знает, как КНДР достает самый сложный компонент ракет – блоки управления, может быть, закупает их у Китая. Другими словами, речь идет о промышленно развитой экономике, которая сильно страдает от недостатка системообразующих элементов в результате санкций.

Производство хорошо компьютеризовано, что очень важно для плановой экономики. Организация сложных процессов на предприятиях соответствует международным стандартам. Например, особо успеха КНДР добилась в угледобычи и плавке металла. Это огромные промышленные комплексы, которые не смогли бы работать без электроники.

Проблема в том, что я не знаю, умеют ли корейцы печатать платы. Наверное, какие-то самые примитивные, чтобы в случае необходимости хоть как-то заколхозить импортную технику. Вот и ответ на ваш вопрос – КНДР «делает» свою электротехнику, например, современные телевизоры с плоскими экранами и даже смартфоны. Они производятся в Китае, а потом завозятся в КНДР, где корейцы клеят свои бренды. Так в КНДР появились два современных смартфона «Ариран» и «Пхеньян» под управлением корейской ОС на основе Android, которые соответствует самым младшим моделям на российских полках. Есть камера, нет GPS, так как это вражеская технология, зато есть мобильный интернет и специфический корейский репозиторий, откуда можно скачать приложения. Их тоже «делают» в КНДР: берут известную программу, полностью копируют код, немного меняют дизайн и заливают. Я видел даже северокорейскую копию известной игры «2048», и мне ее показывали как уникальную разработку местных программистов.

КНДР «производит» свои компьютеры, понятно, что начинка вся импортная. В магазинах я видел старенькие ноутбуки Lenovo и HP с 15-дюймовыми экранами, цены на которые начинаются от 70000 вон. В отелях стоят старые PC под управлением Windows. Во Дворце науки по инициативе Ким Чен Ына установили несколько сотен современных компьютеров с гарнитурой для корейского «Скайпа». На них установлена аутентичная ОС и национальный браузер, сильно смахивающий по внешнему виду на Google Chrome.

У некоторых корейцев на руках я видел умные часы, но уверен, что это подарок из Китая.

Если под субкультурами понимать различные молодежные группы, то в КНДР их нет. Единственное, что я слышал от знатоков – в 90-х золотая молодежь Северной Кореи распознавала своих по необычному расположению нагрудного значка с вождями. Они вешали его не над сердцем, как положено, а размещали на лацкане пиджака, просовывая ножку в петлицу. Допускаю, что это всего лишь байка. 

О моде в КНДР я писал тут. В качестве обложки для вопроса повесил групповое фото, которое было сделано перед входом в Центральный зоопарк Пхеньяна. Переводчица попросила ребят из Рабоче-крестьянской Красной гвардии сфотографироваться с иностранными гостями. И это не военные, а просто народное ополчение. Этим ребятам по 20 лет. Вот такая северокорейская молодежь.

Повторюсь, госпропаганда настолько тоталитарна, что заменила собой культурное пространство, поэтому о субкультурах там слыхом не слыхивали, тем более о западных – ни красных скинхедов, ни панков я не встречал на улицах Пхеньяна. Один раз видел парня в штанах с двумя цепями, просунутыми в карманы. Боюсь, что это был просто рабочий с ключами. Напомню, что Ким Ир Сену не понравилась китайская модель социализма с ее опасной для чучхеизма культурной революцией – даже своих хунвейбинов в КНДР не было.

Вполне вероятно, что в армии и комсомоле должна была сложиться своя закрытая субкультура, как это было в СССР. Например, борзуху заломить, шапку-ушанку на три томика Ким Ир Сена натянуть и так далее. Но мне об этом ничего не известно. Так же допускаю, что в сельской местности Северной Кореи еще остались относительно свободные культурные островки – в эту пользу говорит тот факт, что местным можно спокойно пыхать.

Я могу судить об этом лишь по тем редким моментам, когда мне удавалось заглянуть в чужое жилище сквозь щель в шторах во время прогулок. Иностранцам квартиры корейцев не показывают, а если и демонстрируют, то ненастоящие дома.

На дверях жилых зданий нет никаких домофонов – внутрь может попасть любой. Подъезды обшарпанные, но чистые, и никаких стукачей из рассказов корееведа Ланькова я там не встретил. Первое, что бросается в глаза – недостаток освещения. Лампы накаливания не используют, а ставят светодиодные ради экономии электричества. На самом видном месте обязательно висят портреты вождей. Мебель старая, какие-то лакированные шифоньеры и чешские стенки, перекочевавшие из советских квартир. Стульев мало или их вообще нет, вместо них корейцы используют низкие табуретки без спинок. Унитазов нет, вместо них традиционные азиатские чаши в полу.

У богатого северокорейца два-три холодильника. Ставят себе солнечные панели по 40 долларов, что восполняет недостаток в электроэнергии. В сельских домах поступают по-другому: все органику сваливают в подвал, добавляют экстракт коровьего желудка и ставят газосборник. Чучхейские зеленые технологии в работе.

Зимой дома не отапливаются, поэтому их сильно утепляют, застилают пола циновками, делают вторые рамы, ставят буржуйки и топят углем.

Проблема в том, что когда говорят о пропаганде, то подразумевается, что существует как бы нейтральный культурный фон, в рамках которой она действует. Но уникальность КНДР заключается в том, что пропаганда настолько тотальна, что захватила все культурное пространство и полностью заменила его. Пропаганда вызывает необратимые изменения на всех уровнях бытия корейца, а альтернативы просто нет. Если западное общество подвержено флуктуации в постмодернистском мифе, где ничто не может быть истиной, все зыбко и преходяще, то северокорейское – намертво застыло в соцреалистической композиции на возвышенности Мансунде: есть Вожди, есть Народ, есть Цель – гигантский факел на другой стороне реки Тедонган, а больше ничего и не существует.

Житель Пхеньяна просыпается под звуки песни «Где вы, любимый полководец?», которая разносится из динамиков на вокзальной площади на несколько кварталов и внушает чувство безнадежности иностранцам. Он надевает униформу и прикалывает к ней значок с портретами вождей. Он идет на работу под звуки барабанов и шелест красных флажков, которыми его встречают отряды домохозяек в синей униформе. Он приходит на утреннее собрание для участия в пятиминутке ненависти. В комнате на самом видном месте висят портреты вождей. Он слышит речевки, которые доносятся из репродукторов, установленных на крышах пропагандамобилей, колесящях по улицам с утра и до самого вечера. Он идет с работы и читает лозунги под крышами зданий. Он заходит в магазин и скользит взглядом по плакатам. Он приходит домой и включает телевизор, радио или читает главную газету страны «Нодон синмун» – там везде рассказывают одно и то же. Иногда меняются персонажи истории, но она всегда одна. Из музыкального кружка возвращается дочка-пионерка и рассказывает стишок про «Вождя-полководца, который сохранил дом, полный любви».

Наверное, это и есть главная претензия Запада к КНДР – мы-то думали, что такое возможно лишь в книжной антиутопии, а северокорейцам удалось воплотить ее в реальность. И тут у иностранцев возникает когнитивный диссонанс. А что если, мы все живем в Северной Корее? А что если, КНДР – это уродливая пародия на нашу реальность?

Об уровне жизни простых корейцев читайте по ссылке.

Это абсолютно исключено, потому что все автомобили в КНДР принадлежат государству. За особые заслуги простым работягам – ударникам могут выдать автомобиль на временное пользование с личным водителем. Поэтому все ездят на общественном транспорте и велосипедах с электроприводом, который стоит всего 250-300 вон.

В Пхеньяне достаточно много автомобилей, но улицы обычно пустые, и пробок не бывает – за все время я видел только одну, и ее причиной стали военные грузовики, которые встали у дороги после парада. Машины не паркуют на улицах вообще, обычно они стоят группами у соответствующих учреждений и отелей. Это создает весьма странный городской пейзаж – машин нет, никто не гудит и никуда не торопится, при этом все эти огромные проспекты остаются незагруженными.

Основная часть автомобилей в Пхеньяне китайские. Есть знакомые в России Great Wall, Lifan и BYD, я даже видел новенькие кроссоверы HAVAL, большинство марок я не смог распознать, уж слишком они экзотические. КНДР производит собственные машины, например, микроавтобусы «Кукушка» и легковые «3000 ли» и «Свист», а в центре Пхеньяна есть даже их реклама, чуть ли не единственная на весь город. Конечно, речь идет об отверточной сборке – машинокомплекты закупают у Китая, а потом ставят на них северокорейский шильдик, как и со многими товарами. Вот такое импортозамещение.

Очень много японских автомобилей, особенно Nissan и Toyota. Пару раз видел совсем шикарные Lexus RX. Проблема в том, что из-за санкций КНДР не может импортировать запчасти, поэтому приходиться колхозить. Наш старенький автобус Nissan откуда-то из пыльных 70-х так и не смог завестись, потому что не срабатывал стартер, поэтому пришлось пересаживаться в новый китайский.

Также я видел российские «шестерки» и «десятки» на улицах, но их мало. Партийные чином поменьше ездят на старых «Мерседесах» 70-80-х годов одинаковой коричневой расцветки. Солидные люди ездят на VOLVO и новых BMW 5-й и 7-й серии с собственным водителем. На параде были редкие «Пульманы». Обычно такие машины я встречал у отелей, где селятся интуристы. Партийные тусуются на первом этаже, ходят в кафе и пользуются инфраструктурой отеля, которая на уровень выше, чем во всем Пхеньяне.